Джон О`Хара - Дело Локвудов
— Извини, но этого не произойдет: я уже порвал все связи с Шведской Гаванью, — ответил Бинг.
— Тогда что же привело тебя к нам? Захотелось посмотреть на этот дом. Зачем?
— Ну, разумеется, я знал о нем со слов Эрнестины, но мне хотелось посмотреть своими глазами.
— Если ты скажешь, что он тебе понравился, то я сочту свой замысел неудавшимся.
— Он вполне в твоем вкусе. Твоя жена, кажется, неплохая женщина. Видимо, она принимала участие в строительстве.
— Критикуй, критикуй. Она не имела к строительству никакого отношения. Занималась лишь меблировкой. Все остальное — мое.
— Я был почти уверен в этом, — сказал Бинг. — Не хватает только рва с водой и porte coleice[33].
— А ты знаешь, что значит porte coleice?
— Мост, который перекидывают через ров. Да?
— Нет. Вернешься домой — посмотри в словаре. Может, когда-нибудь сам захочешь соорудить. Но ров с водой — неплохая идея. Насколько я понимаю, тебя беспокоят гремучие змеи, и ты каждый день ходишь их убивать. Надеюсь, твою жену это не пугает, особенно в свете того, что случилось с твоим дядей.
— Что за чертовщина, — поморщился Бинг.
— Я лишь хочу напомнить тебе, сын, что, несмотря на переезд в Калифорнию, кровь у тебя все та же. У тебя прекрасный, здоровый загар, но внутри ты не переменился.
— Об этом мы говорили с женой. Она не боится.
— За дядю Пена тоже никто не боялся.
— Что ты хочешь этим сказать, черт побери?
— То, что уже сказал. Ты все тот же. Жизнь, которую я для тебя избрал, ты называешь ерундой. А какой автомобиль ты себе купил? «Роллс-ройс». Мог бы обойтись «фордом» или «доджем», но купил «роллс-ройс». И оправдание придумал. У меня вот «линкольн», «пирс» и «паккард». И «форд» есть. Мог бы и «роллс-ройс» купить, чтобы подчеркнуть свою исключительность, но он мне не нужен. А уж если купил бы, то не стал бы придумывать оправданий. Что бы я ни сделал, я никогда ни перед кем не оправдываюсь.
— Это верно. Даже когда и следовало бы оправдаться, — сказал Бинг. — Ну что ж, отец. Жизнь, которую ты избрал, не так плоха, как я думал, но и не очень хороша. Извини, я хочу съездить на кладбище.
— Могила твоей матери — через две могилы от того места, где похоронен дядя Пен, — сказал Джордж. — Я думаю, ты еще застанешь там народ. — Из нашего разговора следует, что ты не желаешь, чтобы я продолжал сохранять за тобой место на кладбище.
— Нет, благодарю. Я даже удивлен, что ты мне выделил какое-то место.
— Не то чтобы выделил. Я только не отдавал его никому.
— В котором часу обед? Я могу немного задержаться.
— Обычно — в семь. Проверь у своей мачехи. Вот этот телефон соединит тебя с ее гостиной. Нажми кнопку с надписью «Г-2». Гостиная второго этажа.
— Я вернусь раньше, — сказал Бинг. — Не так уж много мне там смотреть.
Дамы тоже отправились на прогулку. Они сделали большой круг по часовой стрелке, показали Дороти Джеймс поля и фермы, леса, угольные копи, окружной центр Гиббсвилл и вернулись к дому Локвудов. Прогулка заняла у них около двух часов, но, когда они приехали, Бинга еще не было.
— Ну, что вы скажете? — спросил Джордж.
— Красиво и ужасно, — ответила Дороти Джеймс. — А потому — очаровательно. Подумать только, как тщательно ухаживают фермеры за землей, какого труда им, должно быть, стоит содержать все в порядке. И совсем рядом, в нескольких милях отсюда, первобытный лес, где за каждым деревом чудится индеец. А потом — эти ужасные угольные шахты. Горы антрацитовой пыли. Бедные лачуги и овраги. Конечно, мне не следует так говорить — ведь дядя моего мужа служит директором в одной из угольных компаний. А потом мы проехались по Гиббсвиллу — по той улице, где растут такие чудесные каштаны.
— Лантененго-стрит, — сказал Джордж Локвуд.
— Мы проезжали мимо большого дома, откуда выходили какие-то дамы. Очевидно, после бриджа. По обеим сторонам улицы выстроились лимузины. Точь-в-точь как у нас дамы выходят из «Плазы» после музыкального утренника мистера Багби. Глядя на них, я невольно подумала: интересно, сколько времени прошло с тех пор, как кто-нибудь из них был в шахтерском поселке?
— Во всяком случае, немало, — сказал Джордж. — Там недавно бастовали, так что лимузины стараются объезжать шахтерские поселки. Между прочим, здесь их называют «заплатами».
— По-моему, кое-кто из них узнал наш автомобиль, — сказала Джеральдина.
— Ну и что? — сказал Джордж. — Когда мы обедаем?
— Уилма хотела прилечь на полчасика, поэтому я решила подождать до половины восьмого.
— Надеюсь, Бинг еще не уехал? — спросила Уилма.
— Нет. Он тоже поехал прогуляться.
— Такой интересный мальчик, — сказала Дороти Джеймс. — Уже мужчина. Приятно бывает взглянуть на них опять, если они вырастают такими. Другие… Вы знаете. У нас их предостаточно. Но на таких, как ваш сын, мы можем положиться. Я имею в виду нашу страну. Побольше бы нам таких и поменьше этих нудных молодых людей, которых интересуют только игра в поло да хористки.
— Начинаю подозревать, Дороти, что вы увлекаетесь статьями Хейвуда Бруна.
— Боюсь, что о нем я тоже не очень высокого мнения, — возразила Дороти Джеймс. — Шерри говорит, что он каждый день бывает в клубе «Ракетка». Хотела бы я знать, что делает Хейвуд Брун в «Ракетке». И зачем ему понадобилось вступать в этот клуб. Нет, нью-йоркскую «Уорлд» я не читаю. А вот Дона Маркиса люблю и жалею, что не вижу больше статей Кристофора Морли в «Пост». Без него «Пост» уже не та. Морли родом не из этих мест?
— Не думаю, — ответил Джордж. — Насколько я знаю, в этих местах литераторов никогда не водилось.
— Знаете, о ком я сегодня подумала? О Лоуренсе. Вы читали у него что-нибудь? Молодой английский писатель. Не всякому я стала бы рекомендовать его. Но при виде этих угольных шахт я о нем вспомнила. О, Уилма! Я мешаю тебе дремать. Иди наверх, а я посижу здесь и покурю с Джорджем.
— Он для нее — посланец божий, его присутствие поможет ей пережить первые месяцы. Но она такого мне наговорила… Жаль, что я вас еще почти не знаю, Джордж.
— А вы сделайте вид, что знаете.
— Очевидно, придется, потому что ждать помощи от Шерри я не могу. Вы ведь знаете Шерри. Для него существуют только белый и черный цвета. Никаких оттенков. Я не могу ему сказать, что у нашей Уилмы есть любовник. Он тогда и в дом ее не пустит. Мало того, она сделала мне столько признаний, что, если Шерри узнает о них, он вообще запретит мне с ней встречаться. Скажу вам откровенно: из слов Уилмы мне стало ясно, что от нее чего угодно можно ждать.
— Чего угодно?
Дороти кивнула.
— Большую часть жизни она провела в заботах о Пене и теперь обвиняет себя в том, что не усмотрела за ним. Думаю, что в этом она не права. Все шло хорошо, пока он не попал в руки расчетливой женщины. Случилось в точности то же, что с Джаддом, торговцем корсетами, и Рут Снайдер.
— У той истории другой конец, — возразил Джордж.
— В сущности, нет. Все говорят, что их ждет электрический стул. Обоих. А это все равно что сначала убить ее, а потом покончить с собой.
— Ах, вы в этом смысле.
— Дело это так и не распутали. А помните тот случай со священником Холлом и миссис Миллз? Его замяли, что бы там у них ни было.
— Судя по всему, да, — согласился Джордж. — Продолжайте, Дороти.
— Конечно, торговца корсетами нельзя ставить в один ряд с Пеном. Но в деле Холла и Миллз были замешаны очень известные люди. Лично я их не знаю, но кое-кто из моих знакомых знает. Этим я хочу сказать, что какое бы общественное положение ни занимал человек, как бы хорошо его ни воспитывали, в жизни его может настать момент, когда он забывает и о своем воспитании, и обо всем прочем. К несчастью, именно это случилось с Пеном и этой особой — не помню ее фамилии.
— Мэриан Стрейдмайер.
— Между прочим, я ничего в тот момент не сказала, но, когда мы проезжали сегодня мимо одной фермы, на ее почтовом ящике значилась эта же фамилия. К счастью, Уилма не заметила.
— Это не родственники. По-моему, она была родом со Среднего Запада, — сказал Джордж. — Но совпадение удивительное.
— Верно, удивительное. Я так рада, что Уилма не заметила. Мы с Джеральдиной изо всех сил старались отвлечь ее.
— Вы молодец, Дороти. Стало быть, вы считаете, что она переживает нечто вроде кризиса?
— Нервного кризиса или морального. А может, и того и другого.
— Думаете, это настолько серьезно?
— Да, Джордж. Не могу повторить дословно все, что она мне сказала, но она действительно способна на все. Когда девушку воспитывают так, как воспитывали Уилму, ей нечем держаться в жизни. Я хочу сказать: она не способна легко переносить испытания.
— Хоть вы этого прямо и не сказали, но, видимо, вы опасаетесь, что отныне Уилме будет все равно, с кем спать, — сказал Джордж.
— Она способна на все. Это ее собственные слова.
— Ну, если так, значит, дело действительно может принять серьезный оборот, — сказал Джордж. — Но давайте подождем. Посмотрим. Если это окажется так, тогда подумаем, что можно предпринять. Уилме сейчас за сорок, но она все еще довольно привлекательна. Может найтись человек, за которого она захочет выйти замуж. Не сочтите, что мне это безразлично, Дороти, но едва ли она вздумает выйти за кого-либо замуж, если сначала не переспит с этим человеком, верно?
